Николай Автухович: Письмо из ада
От Николая Автуховича перестали приходить письма. Последняя новость, которая вышла из гродненской тюрьмы, — в знак протеста против несправедливого дисциплинарного наказания Николай лезвием попытался вскрыть себе живот. Вроде бы оказали помощь… Вроде бы чувствует себя хорошо…
И вот в эти тревожные дни в редакцию передали статью Николая Автуховича. Этот рассказ о тюремной действительности по-настоящему страшен.
Письмо появилось в газете «Народная Воля» за 11 октября. В последние месяцы редакция помещает опубликованные материалы на сайт через две недели после их выхода в газете. Но на этот раз мы делаем исключение — уж больно актуальна тема и слишком горькие откровения человека, который уже много лет томится в тюремных застенках.
Я нахожусь в местах лишения свободы за нетерпимость к несправедливости. За то, что открыто говорил о коррупции. Но преступлений я не совершал.
За все время нахождения в тюрьме №1 г.Гродно я не обращал внимания на подлости отдельных сотрудников тюрьмы, которые нарушали мои права. Еще до приезда в эту тюрьму я знал, что мне тут могут создать «особенные» условия содержания, но был уверен, что выдержу любые испытания.
Я не жаловался, когда меня по прибытии в тюрьму сразу поселили в камеру-изолятор и продержали там 255 суток. В этой сырой и холодной камере с бетонным полом, без стола и лавок (что запрещено законом) я сидел бы до конца срока, если бы не случайная заметка в газете. В камере от большой влажности, мокрых стен вещи покрывались плесенью даже в сумке. Гнил матрац. При этом отдельные сотрудники тюрьмы издевательски говорили: «Радуйся, что тебе дали номер «люкс»!» Вот только от такого «люкса» у меня, некурящего человека, из легких начали откашливаться влажные сгустки. В этом «люксе» даже летом приходилось сидеть в шапке, а всю зиму на внутренней решетке окна был лед.
Я не реагировал на претензии все тех же сотрудников администрации, которые обвинили меня в том, что я пишу «неправильные» письма на свободу, изъяли у меня пять писем, составили акт изъятия. Пугали, что возбудят против меня уголовное дело — якобы за то, что порочу добрый имидж нашего государства. Особо «выслужливый» майор просил у старшего разрешения разобраться со мной другими способами (не буду их даже указывать).
Я не реагировал, когда у матери не приняли продуктовую передачу, которую сами же и разрешили, приурочив к нашему свиданию. Мама на свою небольшую пенсию насобирала денег на 30 кг недешевых продуктов, привезла, а ей говорят: «Не положено!» Разве это не издевательство? Хорошо, что я на свидании подготовил ее к такому варианту развития событий и немного успокоил. А так могла бы и инфаркт получить. Разве можно назвать офицеров, не сдержавших свое слово, мужиками? Они не мужики, мужики так никогда не поступят, тем более офицеры.
Не жаловался я и на медиков, которые игнорировали мои обращения за помощью. За год я обращался к ним 40 раз, откликнулись только 6 раз. Причем посещения врачей заканчиваются одним вопросом: «Так что тебе дать, если у нас ничего нет?» А в ИК-5 врачи честно говорили: «Легче оформить бумаги о твоей смерти, чем лечить». У меня много серьезных заболеваний, но при этом медики тюрьмы ни разу (!) не взяли у меня анализы. И такое отношение не только ко мне — подобные жалобы я слышал от многих осужденных.
На прием к начальнику медчасти я не мог попасть более двух месяцев, хотя исправно писал заявления. А когда попал, то на мой вопрос «Почему встречи пришлось ждать так долго?» он ответил, что от меня никаких заявлений не поступало… Да, это правда, написанные осужденными заявления здесь часто уходят в никуда. Один раз меня отказались выводить к адвокату из-за отсутствия моего заявления. Я не стал писать новое, так как буквально за несколько дней до приезда адвоката я отдал заявление на встречу лично в руки начальнику. Так не должно происходить, но происходит.
Я не реагировал на многие другие пакости и провокации, пока с помощью прокурора Гродненской области, который в январе 2013 года посетил мою камеру, не узнал, что являюсь «злостным нарушителем» режима содержания в тюрьме №1. Как оказалось, на меня еще в октябре 2012 года был написан рапорт о том, что я не реагирую на замечания контролера. Хотя в реальности, таких замечаний и предупреждений не было. И в октябре 2012 года мне, оказывается, вынесли выговор, о котором я случайно узнал в январе 2013 года.
Решение о наложении на меня взыскания не было решением администрации тюрьмы. Они только исполняли приказ сверху. Это был приказ людей, способных влиять на ситуацию в целом. Не простых смертных, а людей, близких к верхушке власти. Видимо, они боятся, что я выйду на свободу раньше отмеренного судом срока и предоставлю доказательства своей невиновности.
После октябрьского выговора мне пришлось предупредить администрацию тюрьмы о том, что на чашу весов они кладут не свою подлость, а репутацию всей страны. Администрация не поняла. Они пытались меня успокоить, уверяли, что ничего страшного не произошло, что через год все нарушения снимутся. Очень хотели, чтобы я поверил в то, что это было сделано не специально. Естественно, я этому не поверил. Логического объяснения такому наглому поступку контролера у администрации не было. И вот ровно за месяц до погашения всех моих взысканий точно по такому же сценарию мне выносят выговор. Что это за тюрьма, в которой под копирку фабрикуют нарушения рядовые контролеры, а руководство изображает свою непричастность к этому? Почему рядовой «вертухай» не боится лгать и ломать судьбы людей? Нет веры таким офицерам, как бы администрация ни оправдывалась. Не бывает таких совпадений, чтобы дважды — в 2012 году и в 2013 году — я получал взыскания как раз перед тем, как должны погаситься все предыдущие. Таким образом, мне пришлось выразить протест и располосовать лезвием живот. Все эти меры на совести исполнителей. Другого способа привлечь внимание к данной проблеме уже нет. На протестные голодовки администрация не реагирует. Я протестую, так как завтра этот контролер подтвердит, что на его смене Автухович сам повесился в камере на решетке или умер от сердечной недостаточности.
С 2005 года я нахожусь в неволе и вижу, что ситуация с правами осужденных только ухудшается. За это время я хорошо уяснил, что ни надзирающий прокурор, ни любой другой контролирующий орган не решают проблемы осужденных. Да и все, кто оказался тут, хорошо усвоили, что только сделают хуже сами себе, если будут обращаться с жалобами, отстаивая свои конституционные права. Известно много случаев, когда из мест лишения свободы не выпускают жалобы на имя прокурора. Бывает, их рвут на глазах осужденного!
Примеров расправы над искателями правды достаточно. Не случайно осужденные после своих жалоб попадают в ШИЗО и долго не могут из него выйти, получая дополнительные сроки за всякие надуманные прегрешения. Меня самого много раз выводили из ШИЗО к руководству колонии только затем, чтобы «выписать» дополнительное наказание.
Вседозволенность, безнаказанность, круговая порука лишают сотрудников администраций колоний и тюрем чувства меры в произволе. Они даже перестают скрывать и вуалировать свои изощренные методы вымогательства с осужденных и их родных. Более того, многие сотрудники под предлогом недофинансирования исправительных учреждений умудряются организовывать личный бизнес за счет осужденных и их родственников.
Если сегодня не говорить об этих проблемах открыто, то ничего решаться не будет. Значит, завтра осужденных начнут кормить вообще по 2 раза в день и скажут, что это сделано по просьбе самих заключенных, их жен, детей и матерей.
Знаю, что в опровержение моих слов администрациям учреждений не составит большого труда найти нужное количество тех, кто станет рассказывать, как им хорошо живется в колониях и тюрьмах, что всех все устраивает и никто ни на что не жалуется. Но, думаю, все понимают, что несложно вложить нужные речи в уста послушного и зависимого раба. Однако я знаю, о чем говорю, и готов ответить за свои слова. Тем более что за последние 20 лет через тюрьмы и лагеря суверенной Беларуси прошло столько людей, что свидетелей не нужно будет искать. Если каждый, кто пользуется интернетом, разместит свой рассказ или рассказы тех своих знакомых, которые побывали в местах лишения свободы, то мир содрогнется, узнав, насколько в Беларуси прогнила эта система.
Пока хочу остановиться вот на чем. Постановлением Совмина №1564 от 21.11.2006 г. были установлены нормы питания и вещевого довольствия для осужденных, отбывающих наказание в исправительных учреждениях. 28.04.2010 г. постановлением Совмина были внесены изменения в этот документ. С учетом этих законодательных актов формировался бюджет нашей страны, в который закладывались средства, необходимые для обеспечения и содержания колоний и тюрем. В связи с этим хочу спросить у президента «самого справедливого европейского государства», знает ли он, сколько недополучают осужденные, согласно установленным законом нормам?
Знает ли он об истинном положении дел в колониях и тюрьмах?
Кто ворует эти денежные средства: чиновники или государство?
Почему, господин президент, у нас в стране никому нет дела до проблем осужденных?
Почему за последние 20 лет так и не изменили законы, которые уже стыдно называть цивилизованными?
Почему целый корпус тюрьмы (думаю, что это около полутысячи человек) должен подстригать себе ногти одними на всех ножницами?
Кто из чиновников за последние 20 лет поднимал этот вопрос? Или наших осужденных считают животными?
Почему осужденным не выдают одноразовые бритвы?
Где те 2 куриных яйца в неделю, которые положены по нормам? Почему вместо 125 г молока в день выдают только 100 граммов? Почему в каше невозможно найти мясо?
Я искал ответы на эти вопросы у сотрудников администрации, и многое удалось выяснить. Оказывается, что осужденным на тюремном режиме заменили первую норму питания на третью норму, по которой кормили и кормят лиц, находящихся под следствием. Нашелся какой-то «умный» ревизор из контрольно-ревизионного управления МВД, который поставил под сомнение постановление Совмина о нормах питания. Но этот ревизор не учел, что подследственные, под которых написана третья норма, могут получать от родных по 30 кг продуктов каждый месяц, а осужденные в тюрьмах — только один раз в год. Забрав из рациона осужденных тюремного режима куриное яйцо, урезав норму по молоку, картошке, хлебу и крупам, государство решило сэкономить на здоровье людей. Вырисовывается очень неприятная картина — классический «развод» осужденных. С трудом верится, что рядовой ревизор КРУ МВД бросил вызов законодательным актам. Такой дерзкий поступок — подмена истинного толкования Закона нужным толкованием с целью экономии средств бюджета — можно было совершить только с позволения «верхов». Именно поэтому Департамент исполнения наказаний легко «сдал» осужденных и не вступился за них.
Я заработал в тюрьме грибок ногтей. Очень долго доказывал администрации, что так быть не должно, чтобы 500 человек пользовались ножницами, которые никто не дезинфицирует и которые просто висят на крючке в раздевалке бани. Убедил. Разрешили. Трижды моя жена привозила щипчики для ногтей и трижды увозила их обратно. Одни разрешают, другие говорят, что не положено… В колониях адекватные руководители негласно разрешают иметь личные средства гигиены, но если тебя нужно наказать, то щипчики для ногтей могут стать поводом для написания рапорта и обвинения в нарушении режима. Когда весь цивилизованный мир уже более 30 лет пользуется личными средствами гигиены, наши осужденные лишены этого права нашим же законом! Это от большой любви к народу? Разве это не позорно для нашего государства?
Осужденным в тюрьме №1 запрещено иметь личную иголку для шитья. Ее наличие — это уже грубейшее нарушение, за которое можно получить взыскание. Получается, что администрация принуждает осужденных вопреки здравому смыслу пользоваться общей иголкой на 10–15 камер, и это при том, что в некоторых камерах находятся ВИЧ-инфицированные и носители гепатита. Вопрос: почему?
Почему, господин президент, за весь срок своего нахождения в местах лишения свободы — начиная с 2005 года — только с весны 2013 года стали выдавать туалетное мыло, одноразовые бритвы?
И я могу задать еще много таких почему «Почему?».
Почему, господин президент, за весь срок своего нахождения в местах лишения свободы я ни разу не видел, чтобы осужденным выдавали туалетную бумагу?
В СИЗО-1 г.Минска один новый сотрудник администрации не поверил моим словам, что туалетную бумагу просто не выдают. Он ушел на полчаса и, придя, говорит: «Я узнал: вам выдают вместо бумаги техническую литературу». По камерам и вправду разносили старые книги и называли их технической литературой, но я никак не мог поверить, что это вместо туалетной бумаги. Я попросил этого майора принести и показать мне документ, на основании которого нас лишали возможности иметь самый элементарный предмет личной гигиены. Оказалось, что было какое-то обращение Департамента исполнения наказаний в Совет министров.
Когда я говорил администрации колонии, что мяса в каше очень мало, они отвечали: «А ты взвешивал?» В Афганистане я 2 года и 3 месяца питался с полевой кухни и хорошо знаю, что такое норма мяса в тарелке. Но как противостоять наглому обману? Кстати, мясо я взвешивал. В СИЗО-1 на Володарского в Минске я предложил всем сокамерникам, которых на то время было 10 человек, выложить все мясо из каши в одну посуду. Ребята извлекли из каши все мясные волокна. С помощью ниток и карандаша сделали примитивные весы. На одну сторону весов положили пачку печенья в 100 граммов, а на вторую — все мясо. Так вот: печенье перевесило мясо из наших десяти порций. А по норме на 10 человек мяса должно было быть 900 граммов. Почему во всем цивилизованном мире не стоит вопрос питания в тюрьмах? Да потому, что там не на совещаниях с коррупцией борются, а делами. Там уже давно дозируют установленные нормы порционной фабричной упаковкой, чтобы не дай Бог у кого-то не появилась мысль о том, что в местах лишения свободы людей обманывают, травят или пытают голодом. В конце концов, суд приговаривает человека к лишению свободы, но не к пыткам. Зато в «честной и некоррумпированной» Беларуси все делается на словах и на глаз. «Ты что, мне не веришь? Я лично проверял закладку мяса в котел», — говорил мне один высокопоставленный сотрудник тюрьмы. Я-то как раз верю своим глазам и своему желудку. Но почему в то, что не воруют, должна верить страна, ведь в системе исправления наказаний все лгут, зная, что их никто не сможет проверить. Раздатчик пищи (осужденный) на мой вопрос «Где мясо?» отвечает: «Что я могу сделать? Мне так выдают в столовой». И правда, откуда он может взять мясо, если его в каше нет или совсем мало? На тот же вопрос контролер, который присутствует при раздаче пищи, отвечает еще проще: «Ты что, самый умный?» В тюрьме не принято задавать «неудобные» вопросы, поэтому контролеры торопятся заткнуть «любопытному» рот.
Некоторые «мыши из-под веника» пищат о нарушении прав осужденных в Европе, не зная, что реально происходит в тюрьмах и колониях в своей стране. Я даже не говорю о политических заключенных, потому что в нашей стране многие отбывающие наказание в большей или меньшей степени уже могут считаться узниками совести. Кто же придумал такую хитрую схему обмана? Всему миру мы говорим, что осужденный у нас получает 100 г мяса, а реально к выдаче получается примерно 43 грамма. Хотя я не утверждаю, что эти 43 г попадают в тарелки. В советские годы солдату было положено 100 г мяса, и он получал в полевых условиях 100 г тушенки в день. Почему сейчас в нашей стране мясо в норму «забивают» весом живой коровы или свиньи? Разобравшись в этой схеме, я увидел, что 100 г мяса проходит первичную обработку, в результате чего теряет 30% своего веса. В первичную обработку входит отделение мяса от прожилок, шкуры и костей. Затем мясо подвергают термической обработке, после которой из оставшихся 70 г отнимают еще 27 г и остается по бумагам 43 г, а до тарелки доходят волокна от мяса и куриные кости.
Почему до осужденных не доводят нормы замены мяса и других продуктов? Люди просто не знают, сколько граммов куриного мяса или вареной колбасы положено вместо определенных постановлением Совмина 100 граммов свинины или говядины. А не знают — значит, и не будут возмущаться, не будут задавать вопросы, не будут жаловаться. Мне удалось выяснить нормы замены мяса (говядины и свинины) на мясо куриное. В тюрьме оно заменяется один к одному. Кто же придумал эти нормы замены? Мясо курицы значительно дешевле говядины и свинины. По калорийности также уступает. Замена на колбасу — не указана. В ИК-5 города Ивацевичи вместо мяса очень часто нам мешали в кашу мелко нарезанные кусочки самой дешевой вареной колбасы. При варке она разбухала и становилась вдвое больше первоначального размера, то есть чего в этой колбасе было больше — мяса или сои — большой вопрос. Зато в столовой всегда можно было «купить» за сигареты жареную рыбу и жареную колбасу. Как, впрочем, и все остальное. Рыба, кстати, еще один проблемный элемент тюремного меню. Просто невозможно определить, сколько тебе этой рыбы дают, как ее делить на 10 человек? Ведь дают все в одном бачке, а не порционно!
В каком веке мы живем? Кто дал право низводить людей до уровня свиней и накладывать им пищу в одно корыто? Кто дал право низводить человека до уровня животного, чтобы он кидался на еду, стараясь быстро ухватить хотя бы кусочек, чтобы хоть что-то досталось?
В СИЗО-1 Минска из рыбы делали так называемый паштет. Небольшую рыбу варили с головами и непотрошенную. Затем ее давили, как вареную картошку в пюре, и накладывали в бачки на 20 человек. Я был просто в шоке, когда в первый раз увидел такое «блюдо». Это месиво нельзя признать едой, пригодной для людей. В моей камере сидел особый контингент, люди, не имевшие поддержки от родных со свободы, но и они не могли копаться в этом вонючем вареве.
В колонии в Ивацевичах я долго сражался с местной «ухой». Такой суп давали на ужин, но есть его было невозможно. Мелкую рыбу просто закидывали в котлы, даже не почистив от внутренностей. И нам все это предлагалось есть. Естественно, что даже очень голодный человек не может себя заставить съесть этот «кулинарный шедевр». Поэтому этой «ухой» откармливали на ферме колонии свиней. Сало от этих свиней продавали тут же, в магазине колонии. Честно скажу, я даже не догадывался, что сало может иметь противный рыбный запах. Вот такое «безотходное производство», когда и для свиней, и для людей — одна еда.
И все-таки я добился того, что уху стали варить из большей рыбы (путассу или селедки). Однако сразу возникла другая проблема — в бачках заключенных оказывались только рыбьи головы и хвосты. Зато за сигареты жареную рыбу можно было в столовой приобрести в любом количестве.
Долго добивался от администрации, чтобы они обратили на это внимание. Добился. Начальник колонии специально вызвал меня и оповестил, что уха будет из большой рыбы и без голов. Но «праздник» длился недолго: как же с этим могли смириться те, кого лишили «рыбного бизнеса»?
Еще в 2007 году осужденные колонии №1 Минска обнаружили в вареной рыбе червей. Стали тихонько разбираться, не поднимая шума, и нашли пустые короба от мороженой рыбы, на которых стояли штампы «Для кормления пушных зверей». Думаю, что подобные примеры могут быть по каждой белорусской колонии, а значит, это не случайность, это система.
Почему осужденных обворовывают и кто кладет в карман эти деньги? До каких пор надзирающие и контролирующие органы будут заниматься откровенным покрывательством этих преступлений? И кто за это понесет наказание? Если государство не в состоянии обеспечивать полноценное питание осужденных, то почему не разрешат им получать передачи от родных и тех, кто готов помочь, хотя бы раз в 2 месяца? Почему наше государство экономит на здоровье своих граждан? Разве можно приготовить не вредное для организма блюдо на пальмовом масле очень плохого качества?
Почему в ларьке тюрьмы нет в продаже овощей и фруктов? За 20 месяцев пребывания в Гродно я только три раза видел, что в ларьке продают лук. Неужели уже лук для Беларуси экзотический овощ? Я много раз пытался решить вопрос с администрацией тюрьмы, чтобы в ларьке тюрьмы продавали яблоки, но и это оказалось невозможно. Оказывается, и яблоки для Беларуси являются экзотическим продуктом. Даже тогда, когда от них ломятся сады и люди готовы отдавать яблоки почти за бесплатно (как было прошлой осенью). Все это не мелочи, это то, что делает людей инвалидами. Хотя ни в одном приговоре суда не написано, что осужденного можно калечить.
Вещевое довольствие — это еще одна проблема, о которой стыдливо молчат. Мне было очень стыдно за свою страну, когда я увидел, какую форму в колонии выдают осужденным. Ее можно носить только до первой стирки, а потом она превращается в бесформенные и страшные обноски. В гродненской тюрьме из вещевого довольствия я вообще ничего не получал. Да никто и не спросил, нужно ли оно мне. Выдали две простыни вместо положенных трех, одну наволочку вместо положенных двух. В помывочный день мое постельное белье из стирки вернуть не могут, возвращают только через неделю, в следующий банный день. Целую неделю я, как и все остальные, вынужден спать вообще без белья. Либо есть другой выход — поменять свои новые простыни на чистое белье, но уж совсем старое. Я так и сделал (не спать же, будто бомж в берлоге). Но дальше при замене белья я ни разу (!) не получал полноценные простыни и наволочку. Выдавали такие, что, глядя на них, невольно думаешь, что они остались еще со времен последней войны. При этом пользоваться своим бельем, если оно не белого цвета, осужденным запрещено. Пододеяльники — не положены. Почему? В чью больную голову пришли такие правила?
Беларусь расхваливает себя перед всем миром. Но видели бы иностранцы постельное белье, которое выдают у нас в местах лишения свободы! Видели бы они посуду, из которой приходится принимать пищу! При этом иметь в тюрьме свою посуду тоже запрещено (хотя здесь пошли навстречу и разрешили иметь одну тарелку).
Однажды при обыске у меня забрали все пластмассовые контейнеры, оставшиеся после продуктов. Утром, при раздаче завтрака, контролер просто отказался класть его в тюремную посуду, просто хлопнул железной кормушкой и пошел дальше. А обыск мне устроили в отместку за то, что пишу «неправильные» письма. Если бы в цивилизованной стране охранник не покормил осужденного или не дал ему то, что положено по норме, то он на следующий же день был бы уволен. А у нас — и жаловаться некому, и разбираться никто не будет.
Пододеяльник — нельзя, чашку-миску — нельзя, а вымогать что покрупнее — можно. Ремонт общежитий для осужденных в колониях полностью лежит на плечах самих осужденных. Куда же пропадают средства, выделяемые на эти цели из бюджета?
Кстати, в ИК-5 есть такие общежития, где отопление не работает много лет. В тюрьме №1 не могут установить вытяжку, средств нет даже на закупку ламп дневного света. В колониях и тюрьмах постоянно обесточивают розетки, и в холодные дни невозможно приготовить горячий чай, чтобы согреться. Объясняют это декретом президента об экономии. Выполняйте декрет! Кто ж не дает? Поменяйте в камерах оконные рамы, а то они гнилые и в дырах, замените неэффективные радиаторы. Экономьте, но не вредите людям, не отключайте электроэнергию совсем.
Это все ХХI век, это все «цивилизованная Беларусь». В медсанчасти тюрьмы нет самых простых препаратов от простуды. В Гродненской тюрьме больше года не было стоматолога. Здесь не лечат зубы, а сразу удаляют их. Мой сокамерник мучался с больным зубом с января 2012 года. С этого времени он больше десяти раз записывался на прием к зубному врачу, но так и не попал, уехал в колонию в мае 2013 года. Разве это не приравнивается к пыткам?
Про избиения, провокации, издевательства и разные махинации я могу книгу написать (и, возможно, когда-нибудь напишу). Но пока хочу задать другой вопрос: как долго власть будет маскировать за шильдой «законности, справедливости и демократичности» анклавы рабовладельческого строя, созданные за заборами колоний? Как долго общество будет молчать об этой проблеме или делать вид, что она его не касается? Как долго мы будем закрывать глаза на абсолютный произвол?