В Сочи за прикупом

“Знал бы прикуп — жил бы в Сочи”, — гласила пословица советских преферансистов. Президент Лукашенко в Сочи не живет, зато имеет возможность отдыхать. Однако поехал туда для сложной игры, исход которой не очень ясен.

На последней пресс-конференции заявления президента по поводу взаимоотношений с Россией поражали своей противоречивостью. Россия — союзник, Россия — брат (“мы — русские”), мы никогда не предадим Россию, Россия поможет в случае чего. Это “во здравие”. Но и “за упокой” было сказано немало и в более практической плоскости. Тут и намеки на возможный выход Беларуси из Евразийского союза при определенных обстоятельствах, и заявление о перевооружении армии оружием отечественного производства (зачем, если есть могучий и щедрый союзник), и довольно двусмысленные объяснения, почему Путин не пришлет в Беларусь своих “вежливых людей” (“России не до нас” (?)).

 

Глава государства приоткрыл завесу секретности над двумя весьма поучительными сюжетами двусторонних отношений. Он объяснил, что недавний “накат” российских СМИ на него лично вызвал его возмущение не столько сам по себе, сколько тем, что был нарушением “конвенции”, заключенной с Кремлем — больше никаких “крестных батек” ни с той, ни с другой стороны.

 

Кроме того, отвечая на вопрос о возможном уходе со своего поста, Лукашенко сказал: “Я жестко ответил на это в Кремле”. Ну если была необходимость отвечать на это именно в кремлевских палатах, то, видимо, оттуда соответствующий вопрос или даже пожелание и исходили. Вопрос одного правителя другому, не засиделся ли тот на своем посту, не свидетельствует о совершенной безоблачности отношений.

 

Но противоречие на самом деле внешнее. Россия для белорусского президента — источник и благ, и опасностей, это свой мир, который он понимает. Интересная деталь: в описаниях Лукашенко взаимоотношений Беларуси с Россией фигурировали разные люди — Путин, разумеется, начальник Россельхознадзора Данкверт, например. В описаниях отношений с Западом людей (неважно, хороших или плохих с точки зрения президента) не было вообще. В его картине мира трудности отношений с Западом — это трудный ландшафт, иссушающий зной пустыни или убийственный холод полярной тундры.

 

Эта “безлюдность” Запада ярко иллюстрирует его, Запада, чуждость Александру Лукашенко независимо от полезности или вредности конъюнктурных комбинаций.

 

Хотя весь минувший год тянулся робкий роман белорусской дипломатии с Западом, результаты не впечатляют. Стороны очевидно не доверяют друг другу, считая себя обманутыми во время прежнего раунда нормализации отношений в 2008-2010 годах.

 

При этом у Запада есть минимальные условия, от которых он не может отказаться. В свое время Запад мог и не связывать так жестко отношения с официальным Минском с судьбой тех, кого считает политзаключенными. Отношения с Китаем не обусловлены судьбой нобелевского лауреата Лю Сяобо, томящегося за решеткой, приглашения Ильхама Алиева на разного рода саммиты и встречи не зависят от того, выйдет ли из тюрьмы правозащитница Лейла Юнусова. Ну а с Беларусью иначе. Универсальности тут нет, к тому же на Западе прекрасно понимают, что белорусская политическая система принципиально не изменится, если, скажем, Николай Статкевич окажется на свободе. Но это вопрос престижа, если угодно. Запад может позволить себе просто ждать, особенно с учетом того, что отстаивание белорусской независимости — это прямой и кровный интерес самого белорусского правителя, и он будет отстаивать его независимо от отношений с ЕС. Помощь возможна, но она обусловлена выполнением белорусской стороной минимальных условий.

 

Тем более что имеется прецедент: в 2008 году для белорусской власти Александр Козулин был формально не более чем “уголовником”. Однако почему-то был освобожден. Белорусской стороне упрямство Запада, зацикливание на одной проблеме кажется необоснованным? Возможно, но и позиция Минска по этой проблеме представляется Западу совершенно необоснованной.

 

Впрочем, причины, по которым белорусская сторона не желает сделать шаг, который явно открыл бы двери для сближения, могут объясняться не только упрямством, соображениями престижа или опасениями внутриполитических последствий выхода на свободу авторитетного оппонента власти.

 

Дело в том, что игра официального Минска с Западом довольно сложна по исполнению. Хотелось бы как-то так построить отношения, чтобы получать от них разнообразные бонусы, фактически создавая противовес влиянию Москвы, но при этом не слишком ту самую Москву злить. Она и в 2008-2010 году довольно болезненно наблюдала за процессом всего лишь нормализации отношений между Минском и Брюсселем, а после и во время конфликта с Украиной эта чувствительность существенно возросла.

 

Некоторые эксперты высказывают предположение, что белорусский президент очень хочет попасть на саммит “Восточного партнерства”, который в этом году состоится в Риге. А хочет ли? Точнее, считает ли удовольствие и выгоды от посещения этого мероприятия большими, чем возможный ущерб от реакции Москвы, способной увидеть в этом визите пролог перехода союзника на сторону врага?

 

По-видимому, с учетом подобных соображений сближение происходит осторожно, при посредстве жестов, вроде бы и не адресованных напрямую Западу. Демонстрируются теплые отношения с Киевом, с Тбилиси (Лукашенко поедет туда в апреле). В рамках московской картины мира бывшие советские лидеры, при всей их прозападности – все же как бы свои, с ними можно. Однако на самом деле такая политика – пассы в сторону Запада.

 

Конечно, Минск больше всего устроило бы, если бы Запад, руководствуясь исключительно геополитической логикой, банально дал денег и позволил и дальше выдерживать баланс между ним и Россией. Ну или хотя бы создал впечатление такой возможности, которой можно было бы торговать с Москвой.

 

Разумеется, и это в Кремле не придется по вкусу. Но в подобной игре главное – не переходить “красную черту”. А дразнить “заклятого союзника”, не переходя эту черту – важный прием торга.

 

Стоит отметить, что Александр Лукашенко именно в непростых и критических ситуациях часто руководствуется принципом: “Лучшая оборона — это наступление”. Кстати, еще одну демонстрацию подобной тактики мир наблюдает в первых шагах нового греческого правительства Алексиса Ципраса. Казалось бы, Афины в долгах, как в шелках, не дадут денег еще — экономика Греции может накрыться медным тазом, так надо вести себя тихо и благочинно и не злить кредиторов. Алексис Ципрас ведет себя противоположным образом: первым шагом нового правительства стал демарш против солидарной политики ЕС относительно России, минфин Греции заявил, что не будет разговаривать с тройкой основных кредиторов, Ципрас объезжает европейские столицы, демонстративно игнорируя Берлин — главного займодавца и идеологического оппонента. Ну допрыгается парень. А необязательно, кстати. Он демонстрирует зубы, создает мнимые ставки, которые потом может обменять на уступки в сферах, в которых он действительно заинтересован.

 

Греция же не заблокировала политику ЕС относительно России, просто продемонстрировала, что может. Ей это не очень нужно, но мы не знаем, что пообещали главе МИД Греции в обмен на согласие не выходить (по крайней мере пока) из общего европейского строя противодействия российской политике в Украине.

 

Так и Лукашенко действует подобным же образом. И уже давно. И не без успеха. Намеки на выход из ЕАЭС, публичное “исключение” Беларуси из “русского мира”, крепкие рукопожатия с Порошенко и Маргвелашвили – все это при необходимости можно обменять на полновесную российскую поддержку. А потом дать понять, что обмен отнюдь не означает отказа от баланса как главного принципа внешней политики.

 

Судя по всему, этим и будет заниматься белорусский лидер в Сочи во время переговоров со своим российским коллегой. Однако в определенном смысле собеседник Лукашенко будет отличаться от того Путина, с которым белорусский лидер общался в декабре прошлого года. Новый виток войны в Донбассе меняет многое. Можно сказать, что война была и в прошлом году. Но тогда не было санкций. Зимнее наступление сепаратистов было бы невозможным без согласия Москвы, где не могли не отдавать себе отчета о возможных последствиях этого решения, в частности, для отношений России с Западом. То есть там посчитали, что цель стоит издержек.

 

Во взаимоотношениях с Беларусью это изменение может сработать по-разному: цель стоит издержек, значит, Беларуси надо заплатить, чтобы страна оставалась в российской орбите. Или наоборот: Россия платит очень дорого за достижение своих целей, а союзник, который не помогает и пытается при этом еще что-то получить от России, достоин не щедрости, а наказания.