Василию Парфенкову не дают свиданий и не разрешают передач
Активистка Ольга Николайчик пыталась получить свидание с политзаключенным Василием Парфенковым в колонии «Горки-9».
Она рассказала редакции сайта charter97.org, какие впечатления оставил у нее этот визит и как себя чувствует осужденный активист в самой страшной колонии страны.
— Легко ли было добиться свидания с Василием Парфенковым?
— Адвокат Ольга Безбородкина очень долго, на протяжении двух месяцев с большим трудом добивалась разрешения, чтобы посетить нашего друга. Мы наивно надеялись, что все-таки нужно ехать и мне и, может быть, у нас получится ему собрать передачу килограмм тридцать, чтоб она одна не тягала. Слава Богу, к нам присоединился Левонид Смовж и мы вместе поехали в колонию «Горки-9». Это далеко — 275 км от Минска.
Когда мы приехали, мы снова столкнулись с правовой дикостью. Во-первых, сама атмосфера очень неприятная — эдакий ГУЛАГ, советские бараки, эти страшные стены, ходят надзиратели образца 37-го года с оружием в руках. Понимаете, я много делала фильмов на тему белорусских зон, и я видела, какие есть тюрьмы в Швеции, в Норвегии, в Германии. А это место меня прямо придавило духом сталинизма. Уже только от этого было не по себе.
Адвоката заставили несколько раз бегать в администрацию в другое здание, далеко от самого входа в зону, чтобы найти начальника. Его все время нет на месте — то он идет, то он не идет, в результате к нам вышел какой-то заместитель с серым лицом, лет 35, которого самого можно принять за зэка. Вот только у этих вертухаев освобождения никогда не наступит. Абсолютно неинтересные люди, никакого интеллекта в глазах, никакой жизни. Он сообщил, что мне нельзя навестить Василия: нельзя, мол, «боевым подругам». То есть он уже знал, что я не родственница, а «боевая подруга», потому что адвокат очень за меня просила.
— Но хоть передачу приняли?
— Нет, передачу для него не разрешили. Получается, что я просидела три часа и поехала домой разве что только для того, чтобы Василию стало приятно от осознания того, что мы с Леонидом приехали и ждем под стенами. Для человека в тюрьме это очень важно.
— С Василием виделась адвокат. Что она рассказывала о нем после этого свидания?
— Когда адвокат с ним встречалась, ее впечатлило, что он очень худой и с «нежно-зеленым» цветом лица. Естественно, когда человек не видит солнца, не получает микроэлементов, витаминов… Он лишен всех передач. У него «отоварка» на 300.000 белорусских рублей в месяц, хоть на его счету есть 6 миллионов — неравнодушные белорусы ему отправляли деньги. Но он не может их отоварить, а эта разрешенная сумма — это же чисто на сигареты, потому что Василий курит. Он не может себе позволить ни шоколадку, ни луковицу, ни яблочко, понимаете? Он сидит в одиночке в крытой тюрьме. Есть только радиоточка, телевизора нет. Его связь с реальным миром с декабря — это только те газеты, письма и журналы, которые мы присылаем. О таком можно читать только в исторических романах про заключенных. Это же двадцать первый век, мало того — он же не преступник, он сидит ни за что, за свою активную политическую деятельность в таких диких условиях. Это все ужасно.
— Вы получаете от него письма?
— Да, вот сегодня я наконец получила от него письмо после того, как я выслала ему телеграмму с текстом «Что с тобой, отзовись, ты жив-здоров?». В письме он благодарит за то, что мы приезжали, рассказывал, что пришла телеграмма, что очень рад, что его ждут на свободе. Представьте, что это значит для человека, когда он понимает, что его на свободе встретят, помогут на первых порах после тюрьмы, чтобы нормально адаптироваться, устроиться. С ним переписываются. Два или три дня назад я отправила ему журналы, которые он любит, и я знаю, что другие люди тоже ему отправили книги, газеты и журналы. Надеюсь, это все до него дойдет.
— Какие эмоции вызвала у вас колония «Горки-9» и ее сотрудники?
– Честно говоря, когда эти вертухаи стали возвращаться с обеда на шикарных тачках, а адвокат на тот момент сидела под зоной и ждала уже два часа, чтобы ее допустили к осужденному — это просто возмутительно! Это при том, что она имела разрешение на это свидание. И тут они стали приезжать. Было просто противно смотреть. Знаете, вот осужденные в шведских, норвежских тюрьмах вместе с охранниками играют в футбол и баскетбол, стоят телефонные автоматы, можно иметь сколько угодно свиданий, несмотря на то, какие ты совершил преступления — ведь ты уже и так лишен воли. А тут какая-то дикость! Все эти сотрудники тюрьмы — ужасно несимпатичные. Судя по форме, вроде офицеры, но они все не подтянутые, с пивными животами, а в глазах — пустота. Смотрят на тебя, как будто ты им что-то должен, как будто ты следующий, кто должен зайти за эти ворота и там остаться. Как будто это единственная их мечта.
— Наверняка они действительно что-то имеют «за вредность»: и от государства, и от тех же заключенных…
– У нас 45.000 осужденных в Беларуси на 9 миллионов населения. В Швеции столько же населения, а осужденных — 5.000. У нас же не криминализованное общество, как в России! Откуда у нас столько осужденных? Но там такая сложная коррупционная система, просто город в городе! Статкевич написал, что он на свой День рождения 12 августа будет на зоне лакомиться головами от кильки. А ведь государство полноценно перечисляет туда деньги на питание. Один человек обходится государству на сумму где-то около $200 в месяц. А куда это все уходит? И я уверена, что внутри все держится на взятках. Заплатишь — переведут в лучшие условия, заплатишь больше — переведут на «химию» и так далее. Это не касается политзаключенных, но я точно знаю, что это есть. И ясно, что властям невыгодно понижать количество осужденных, потому что это для них просто золотая поляна.
— Вы не жалеете, что съездили и не только так и не увидели Василия, но и даже не смогли ему отдать передачу?
— Одно только успокоило — что Василий повеселел от того, что за все это время увидел хоть одно живое лицо кроме осужденных и вертухаев, его адвоката. И он знал, что под стенами — мы. И он знает, что мы его ждем и мы его встретим. И это важно. Поэтому я очень рада, что мы съездили. Но в целом впечатление, конечно, неприятное. Мало того, что в Беларуси мы все живем, как в ГУЛАГе, а там так точно. Как будто съездила в 37-й год — и почувствовала, что никто из нас от этого не застрахован.
— Ему запрещены вообще все свидания?
— Насколько я знаю, его можно навещать только самым близким родственникам — матери, отцу и сестре. Но они не доехали по состоянию здоровья. Его женщина с ребенком уехала во Львов. А остальным нельзя, и передачи тоже не пропускают.
— В этой же колонии раньше сидел Дмитрий Дашкевич и говорил, что эта колония — самая страшная в стране. Справляется ли Василий, пишет ли о своем здоровье?
— Когда Дашкевич однажды «исчез» на три месяца и к нему не допускали даже адвоката, мы и «Молодой Фронт» поехали на пикет под колонию. Тогда весь МФ закрыли на две недели в Горках, а я была с журналистским свидетельством от БАЖа и еще родителей активистов тогда отпустили. Но мы уже думали, что его там где-то прибили и от нас прячут эту информацию.
Василий там еще, слава Богу, держится. В сегодняшнем письме он как раз написал, что его здоровье более-менее в порядке: он качается и много молится. Как он сказал адвокату, что хоть все эти каши и картошка серые и страшные, но все же это питание, умереть с голоду не дают. Естественно, зубы — это вечная проблема на зоне. И там их не сделаешь. Он молодой — 30 лет — и это его поддерживает, он еще не потерял данное природой здоровье.
Напомним, Василий Парфенков был арестован за участие в демонстрации протеста против фальсификации итогов президентских выборов в 2010 году. Через некоторое время после своего освобождения он снова попал за решетку по обвинению в нарушении превентивного надзора. Активист оппозиции вышел на свободу в феврале 2013 года.
Постановление о направлении бывшего политзаключенного Василия Парфенкова в ЛТП было принята судом Первомайского района Минска 4 сентября без его присутствия. Тем самым суд нарушил часть 4 статьи 393-9 ГПК РБ, где прописано: «Заявление о направлении гражданина в лечебно-трудовой профилакторий рассматривается в течение десяти дней со дня его поступления в суд с обязательным участием представителя органа внутренних дел, прокурора, гражданина, заявление о направлении которого в лечебно-трудовой профилакторий рассматривается судом». А часть 6 этой статьи требует: «В случае уклонения гражданина, заявление о направлении которого в лечебно-трудовой профилакторий рассматривается судом, от явки в суд он может быть подвергнут приводу».
Практику принудительной изоляции граждан в ЛТП вне уголовного преследования правозащитники рассматривают как нарушение прав человека.