МАРИНА АДАМОВИЧ: «ЖЕЛАНИЯ ДАТЬ РЕАЛЬНЫЙ БОЙ Я НЕ НАБЛЮДАЮ»
До президентских «выборов» в Беларуси осталось менее 3 месяцев. Известные политики уже призвали демократические силы объединиться вокруг политзаключённого Николая Статкевича и войти в его инициативную группу.
Тем не менее, этот сигнал по-прежнему не находит отклика у некоторых претендентов на пост президента. Среди таковых — Анатолий Лебедько и Сергей Калякин. Судя по намерениям, эти персоналии на полном серьёзе уверены, что имеют шансы на победу в условиях 20-летней преступной диктатуры, которая открыто под кормящим «крылышком» Кремля плюёт на нормы избирательного права, Конституцию и их самих.
Марина Адамович является доверенным лицом Николая Статкевича долгое время. Она согласилась дать мне интервью, чтобы ответить на вопросы, касающиеся основных проблем нашей страны: политзаключённые, несвобода, безысходность, отсутствие выбора, муляжная политическая активность и несменяемая власть Лукашенко.
Николай Статкевич на суде
«ПОМОГИ НАМ, КОГДА СТАНЕШЬ ПРЕЗИДЕНТОМ!»
— Считает ли Николай Статкевич Лукашенко своим личным врагом, испытывает ли к нему ненависть?
— Он не думает про него в принципе… если только в контексте, насколько Лукашенко затормаживает развитие нашей страны. Я тоже про него никогда не думаю. Безусловно, Николай понимает, что лично Лукашенко держит его в тюрьме. Но я не могу себе представить, что он может свои действия каким-то способом базировать на личной ненависти. Я могу злиться на людей, а Николай говорил: «Ну, это же — люди». Что касается этой персоналии: ну, поверьте, что он про него не думает, разве что только, как про «камень», который лежит на пути нашей страны. Для него Лукашенко — это проблема политическая и идеологическая, проблема выживания и сохранения государства.
— Скажите, Марина, как на протяжении 5 лет происходило давление на Николая? Каким способом его вынуждали писать заявление о помиловании на имя Лукашенко?
— По-разному. Были времена, когда он вынужден был писать заявление для того, чтобы остановить эти требования. После приговора, 1 июня Николая перевели изСИЗО КГБ на «Володарку» и через 1,5 недели этапировали в Шклов. 12 июня 2011 года он был этапирован в Шклов, а 7 июля туда приехал Лукашенко.
И бегая между колонией и Шкловской бумажной фабрикой, он сделал впервые предложение для политзаключённых: «Напишите прошение, а я вам даже личный самолёт дам. Сваливайте из страны». Вот с этого времени там началось очень жёсткое давление. Парни, которые были рядом с Николаем, наверное, лучше про это расскажут.
Лукашенко, по сути, как я понимаю, сделал предложение лично Николаю… вот это публичное предложение: «Напишите прошение». Ну и, безусловно, местная администрация сделала всё, чтобы это предложение было реализовано.
— Рассказывал ли Вам Николай, как происходило это давление?
— Только буквально 14 часов за 5 лет я с ним виделась и могла разговаривать по телефону через двойное стекло в тюрьме. Неужели Вы думаете, что мы на эту тему много времени тратили? Я знаю, что это было очень тяжело. Ребята, которые вышли, свидетельствовали о том, что тяжелее всех было Николаю.
— И в письмах Николай тоже об этом не писал?
— Попав в Шклов после тюрьмы, прекрасно понимая, что он там долго не задержится, Николай использовал это время, чтобы проверить факты, которые были ему известны от других заключённых о роли администрации в давлении на «политических». Он задокументировал то, что там происходило в отношении его лично, а также остальных заключённых. Николай сделал 4 заявления за это время в Генеральную прокуратуру, в которых описал происходившее там в 2011 году и сейчас: угрозы, давление и даже персоналии.
Там часто использовали заключённых для давления на «политических» под угрозой отмены УДО или, наоборот, использовали невольников с большими сроками, которым взамен на «услугу» обещали УДО. Через 3 года он смог подтвердить, что эти люди действительно вышли намного раньше своего времени буквально на протяжении 1-2 месяцев после его перевода в Могилёвскую тюрьму.
— И где сейчас находится этот документ со свидетельствами?
— В прокуратуре и в надёжном месте.
— То есть в нём содержатся конкретные имена?
— Да. Даже так.
— Марина, замечали ли за собой слежку, поступали ли Вам угрозы?
— Я не могу сказать, что чувствую себя комфортно, потому что условия, в которых я сейчас живу, они неестественные. Неспроста говорят: «Когда кто-то сидит в заключении, то посажены и его родные».
Я абсолютно отдаю себе отчёт, что, безусловно, внимание ко мне и моим перемещениям имеют место быть. Ну и пусть! Я думаю, в основном это — телефонная прослушка. Когда ко мне приходят в дом журналисты с оборудованием, то говорят, что мало где так фонит, как у меня в доме.
— Расскажите, как к Статкевичу относятся сокамерники?
— Николай изначально был этапирован в Шкловскую колонию усиленного режима по приговору. Но оттуда уже через полгода его перевели в тюрьму на три года, где у Николая постоянно был один сокамерник. Его всё время содержали в следственном корпусе и, несмотря на требования, категорически отказывали в переводе в тюремный корпус.
Могилёвская тюрьма №4 является следственной, где большинство составляют подследственные. Они занимают большой П-образный следственный корпус. Осужденные сидят в другом корпусе, куда Николая не пустили, несмотря на неоднократные его заявления. А последний год он сидел в одиночке, где находится и сейчас.
О том, как к нему относятся, можно судить, например, по таким вещам: в первый год заключения к его Дню рождения наши друзья устраивали фейерверк около тюрьмы. Люди, которые это сделали, рассказали мне, что тюрьма при этом ревела:«Поздравляем Статкевича! Жыве Беларусь!». Это было очень неожиданно и потрясло нас. Люди знали о его празднике, несмотря на то, что он находился в изоляции. И это повторялось все три года, которые он провёл в тюрьме, каждое 12-ое августа.
А если искренне, одно событие меня удивило. Я 4 года плачу, когда это вспоминаю. Когда у Николая был День рождения ещё в Шклове, за ним усиленно следили два конвойных и не давали другим заключённым к нему приблизиться. И вот он потом написал: «Как только отвернёшься, обязательно кто-то что-то положит на кровать, какой-нибудь маленький подарок. Из соседнего отряда передали торт, а человек, у которого нет вообще близких, положил краюшку хлеба».
За эти почти 5 лет у Николая было 4 передачи с продуктами питания. В Шклове его лишили права их получать в связи с давлением, которое возникло после предложения написать прошение о помиловании. В тюрьме, где Николай провёл уже больше 3-х лет, только на общем режиме у заключённых есть право на одну передачу в год. На строгом режиме, куда автоматически после перевода из колонии попадают заключённые, передач нет вовсе.
Зато «классово близкие», как я их называю, убийцы и опасные преступники, в тех местах, где был Николай, как правило, всегда имеют привилегированное положение: дополнительные свидания, передачи.
Сейчас, когда его этапировали очередной раз из колонии снова в Могилёвскую тюрьму, он рассказывал, что его узнавали другие заключённые, когда он шёл под конвоем по вагону. При этом они кричали: «Помоги нам, когда станешь президентом!». Они знают, сколько он для них сделал… сидя за решёткой… даже в «одиночке». Только благодаря ему невольники начали получать то, что им принадлежит по закону: одноразовые станки для бритья, туалетную бумагу, мыло. Когда сталкиваешься с этой системой, то видишь, насколько люди бедные и беспомощные.
Марина Адамович и фото политзаключённых
«ОДИН ЧЕЛОВЕК ВЫЗЫВАЕТ У ВЛАСТИ СТУПОР И ИСТЕРИКУ, ЗАСТАВЛЯЕТ ЕЁ ИЗМЕНИТЬ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО»
— Вы интересовались тем, разрешает ли белорусский закон регистрировать заключённого в качестве кандидата в президенты?
— Тут есть два аспекта: регистрация кандидата и регистрация инициативной группы. Когда на прошлых парламентских выборах в 2012 году мы подали документы на регистрацию инициативных групп Николая Статкевича в большинстве округов, то через короткое время в избирательный кодекс были внесены поправки. Один политический заключённый, которому ещё сидеть и сидеть, вынудил эту тяжёлую, мерзотную машину развернуться. В итоге они внесли правки в Избирательный Кодекс из-за одного человека. Теперь потенциальный кандидат должен подавать документы только в одном округе, чтобы, не дай бог, Статкевич, который сидит, себе не позволил подобное ещё раз.
Что касается Вашего вопроса, то закон разделяет, по сути, требования к регистрации кандидата и к регистрации инициативной группы. В Избирательном кодексе написано, что в регистрации может быть отказано, если выдвиженец не соответствует требованиям Кодекса. А там указано, что претендент должен быть гражданином Республики Беларусь, который постоянно проживает на её территории не меньше 10 лет. Всё остальное — это от лукавого.
— То есть Вы отталкиваетесь от логики: всё, что не запрещено Кодексом, то разрешено?
— Да.
— Как сейчас проходит создание инициативной группы? Какая активность?
— Пока тяжело говорить — нет конечных выверенных цифр. Но можно сказать, что всё происходит бодро: существует большая заинтересованность, есть много людей, которые хотят на самом деле вступить в группу. И я надеюсь, что поддержку эта идея нашла.
— Как вступить в инициативную группу Статкевича?
— На сегодняшний день это очень банально на самом деле. На сайте statkevich.org размещено в качестве главной новости обращение оргкомитета по созданию инициативной группы. Там есть контактные данные организаций, которые вошли в неё. Обратиться можно по телефону, по электронной почте, через аккаунт в Фейсбуке или придя в офис.
На следующей неделе мы расширим список с региональными офисами, где можно будет оставить свои данные. Единственное, о чём мы просим людей, понимая, что власть будет пробовать впихнуть нам «фейковых» участников, подтверждать по электронной почте сканами свои паспортные данные. Там требования минимальные: фамилия, имя, отчество, дата рождения, домашний адрес и номер и серия паспорта.
— Чем будут в основном заниматься участники инициативной группы до «выборов»?
— Это будет зависеть от многочисленных факторов. Сегодня мы рассматриваем желание и согласие присоединиться к группе, как моральный жест тех людей, которые не согласны с тем, что в стране происходит.
Сегодня для нас очень важно, что появились люди, которые выражают свою поддержку идее выдвижения Статкевича. Дальнейшие наши действия могут быть разные, и они будут зависеть от регистрации или не регистрации группы. Мы это будем обсуждать на следующих заседаниях. Это будет видно через пару недель.
— По вашему мнению, когда в «выборах» участвует много претендентов, создавая таким образом фон для одного кандидата, который незаконно сам себя сделал президентом пожизненно, — это легитимация самих выборов?
— На днях, думаю, я размещу один материал Николая, который я долго достаточно придерживала. Я не могу сказать лучше, чем он. Статкевич, что меня радует, несмотря на почти 5-ти летнее заключение, идеально конкретен в формулировках.
Николай всегда был приверженцем очень простой стратегии: не играйте по их правилам. А не играть по их правилам можно в разной ситуации, в том числе и принимая участие в кампании, которую выборами назвать нельзя. При получении свидетельства кандидата в президенты в 2010-м году Николай сказал: «Я не буду клоуном в вашем балаганчике». Этот принцип Статкевич использует всегда. А конкретные тактические подходы могут меняться в зависимости от ситуации.
Николай всегда считал, что, собственно, само участие не может привести к легитимизации или нелегитимизации, потому что результат зависит от ситуации, от того, какие цели ставят перед собой участники кампании.
Например, после кампании 2006 года была акция протеста и палаточный «городок», который власти брутально разогнали. А впоследствии был разгон акции 25 марта и арест Козулина. И что? Легитимизации не произошло, правда? По сути, был продемонстрирован очень ярко антигосударственный, антинародный характер этих «выборов».
Можно участвовать и ещё больше способствовать непризнанию «выборов». Поэтому легитимация не всегда зависит от того, участвуешь ты в «выборах» или бойкотируешь их. Выбор средств может быть разным.
Вопрос — как ты участвуешь. Когда ты, не успев стать кандидатом в кандидаты, заявляешь, что ты надеешься на то, что кампания будет тихая и мирная, то это — уже другие вещи. Такое участие может позволить наблюдателям от ОБСЕ, увидев на отдельных участках прозрачные урны, сказать, что в стране есть демократические перемены. Они уже сейчас умудряются их видеть.
Вы же видите, что приезжают в нашу страну европейские чиновники, которые уже готовы замечать позитивные перемены. Не так давно по результатам визита парламентской делегации ЕС заместитель руководителя делегации Андрей Мамыкин заявил, что у него к Лукашенко нет никаких претензий.
— Марина, стоит ли Николаю мешаться в массовке? Если уж и противопоставлять Лукашенко, то единого кандидата.
— А если не удалось договориться?
— Ну, может быть, нужно сняться и самому Статкевичу.
— Хорошо. Я уже вспоминала 2012 год, парламентские выборы, когда мы выдвинули Николая по большинству округов в Беларуси. Каким способом это поспособствовало признанию палатки? Они приняли изменения в закон, которым сделали невозможным такие акции солидарности. Потом у Ермошиной и Лукашенко была две недели истерика. Они сами, по сути, нарушили своё табу на упоминание политзаключённых, и тем самым показали, насколько Статкевич даже в тюрьме их пугает.
— Разумеется! Это же — реальная ситуация, а не «бутафория» в виде Лебедько и Короткевич. Это — конкретный человек, который сидит в тюрьме. И все это видят!
— Виктор, Николай сидит за решёткой, а мы выдвигаем его на парламентских выборах в 72 округах. И один человек вызывает у власти ступор, кризис, истерику, заставляет её изменить законодательство!
Мы выдвигаем Николая и сразу говорим, что в стране предыдущие три кампании не были признаны. Я не знаю, какие фантазии могут заставить эту считать легитимной, когда три предыдущих срока Лукашенко занимал должность незаконно, когда один из кандидатов по предыдущей кампании сидит до сих пор за решёткой и признан всем миром узником совести.
Мы подаём документы на регистрацию инициативной группы с абсолютно конкретным посылом: никакие «выборы» в нашей стране не могут считаться свободными, законными и легитимными без освобождения и реабилитации политических заключённых и возвращения страны в русло демократического развития. При регистрации нашей группы или не регистрации у нас есть определённый сценарий действий. Я не хочу его сейчас рассказывать, но мы можем и должны использовать любую ситуацию в правовом поле. Зарегистрировав Николая кандидатом, они ещё могут признать незаконность его осуждения и освободить политзаключённых.
Нашей власти нужен «западный вектор» и финансовая поддержка от Запада. На сегодняшний день эти братские объятия России стали для нас удушающими. Если эта власть ответственна перед своей страной и народом, то у них есть всё-таки шанс освободить Статкевича и других ребят, реабилитировать их в правах и получить поддержку.
Когда стало известно, что договориться о едином кандидате не удаётся, то Николай сначала отказался, конечно, от предложения выдвижения его в качестве одного из кандидатов, но потом, подумав, он написал то, что было не так давно опубликовано. По сути, он дал согласие на своё выдвижение в качестве моральной альтернативы и возможности дать людям показать своё несогласие с тем, что происходит как со стороны власти, так и со стороны так называемой титульной оппозиции.
Кстати, когда я говорю про людей, которые озабочены благом нашего государства, я никогда не использую слово «оппозиция». Я считаю, что «оппозиция» — это всегда проигрышная и слабая оппозиция. Людей, которые работают на другое будущее нашей страны, я называю «демократическими силами».
Я не разделяю всеобщего уныния и обвинений в адрес «оппозиции» во всех смертных грехах. Ведь сопротивление возникает там, где появляется надежда. Если её нет, а есть тотальное давление, то общество «атомизируется».
2010 год был классикой. Из этого опыта власть сделала выводы и провела «работу над ошибками», в отличие от нас с вами. В 2010 году у них была достаточно мощная установка на то, чтобы провести эти «выборы» тихо и мирно, добившись их признания.
Кампания 2010 года была глотком свободы: улицы были украшены бело-красно-белыми флагами, народ с этой символикой свободно передвигался, а кандидаты имели возможность говорить. Согласитесь, что это был драйв. Кода я вспоминаю этот проход по проспекту, где мы уже давным-давно не ходили с вами, у меня растягивается рот до ушей до сих пор. И Вы вспомните, как люди ещё до осени сопротивлялись, выходили на молчаливые акции, несмотря на «тотальную зачистку» политического поля и взрыв в метро. И это всё — один глоток надежды.
Николай Статкевич
«НИКОЛАЙ — РЕАЛЬНЫЙ БОЕЦ!»
— Какую роль в протестном движении занимает партия ОГП и другие организации? Они помогают властям структурировать протест? Вот, например, где гарантии, что Татьяна Короткевич не соберёт «сливки» протеста, а потом не согласится на должность в государстве, предложенную властями? Есть ли партии в «оппозиции», которые «сливают» протест?
— Я думаю, целенаправленно это не делается, конечно. От недостаточности знаний, опыта и маленького желания — такое, возможно, бывает. Но как целенаправленную акцию, вряд ли…. Я бы не стала никого обвинять.
— То есть Вы думаете, что нет среди «оппозиции» предателей?
— Я так не думаю. Наверняка, есть, но я бы не стала говорить про партии в целом. Есть уставшие, потерявшие веру люди. У нас с Николаем есть одно любимое выражение, которое мы часто использовали: «Престарелый Отелло дряхлеющей рукою привычно додушивал Дездемону». Вот участие в избирательных кампаниях выглядит именно так.
Желания использовать эту кампанию для того, чтобы дать реальный бой, по сути, на сцене я не наблюдаю. Да, особенно все сегодня боятся рашистского реванша в Беларуси после событий в Украине.
— Николай всегда радикально выступал против Лукашенко по сравнению с другими представителями «оппозиции». Он всегда говорил прямолинейно то, что о нём думает. И эта естественность, когда можно оголить правду и сказать так, как оно есть на самом деле, воодушевляла людей. В связи с этим вопрос: как Вы думаете, имеет ли смысл критиковать Лукашенко, как делает это Лебедько и прочие?
Если мы знаем, что Лукашенко — это преступник, который нарушил Конституцию, Избирательный Кодекс и закон о Президенте, то зачем играть с ним в «подкидного дурака», критиковать его за менее серьёзные вещи? Имеет ли смысл эта иллюзия «сдержек и противовесов» в нашей стране? Зачем критиковать преступника за то, что он не так обул башмаки, и говорить ему: «Александр, пустите меня на телевидение, давайте подебатируем». Как Вы расцениваете эту игру в «подкидного»?
— Если искренне, я бы не хотела обсуждать действия других людей. Это — не моя сегодняшняя задача. Я абсолютно уверена в том, что Анатолий Лебедько, нравится мне или не нравится то, что он делает, — он, как и в случае с Короткевич, любит Беларусь и хочет для неё лучшего будущего.
Но мне кажется, что у большинства людей есть инстинкт самосохранения. К сожалению, я думаю, что в условиях, когда людям угрожает личная опасность, это многое объясняет. Я не подвержена сейчас критиковать людей, хотя мне есть что сказать и Анатолию.
Я ухожу от ответа. Но вот 4 месяца в 2011 году при колоссальном давлении от Николая не было ни одного письма. И в этих условиях он написал предложения к демократическим силам: воспользоваться настроениями людей для того, чтобы развернуть систему сопротивления властям. И через несколько дней после того, как эти предложения были опубликованы, усилилось давление на Николая: он стал «злостным нарушителем», попал в карцер, а через месяц — в тюрьму.
Статкевич предлагал в том числе и сделать «работу над ошибками». У него есть термин — нерукоподаваемость. Он надеялся, что по результатам этой кампании демократические силы очистятся и сделают что-то для своей страны. На тот момент почти все были на свободе, но, как мы видим, ничего не произошло.
— Расклад протестных сил может заново оформиться, если будет консенсус среди кандидатов в президенты. Мне кажется, что всё замкнётся на Статкевиче в любом случае. Скажите, кто сейчас поддержал вас?
— Если говорить о тех, кто вошёл в этот оргкомитет, то это — Павел Северинец (БХД), Дмитрий Дашкевич («Молодой фронт»), Владимир Некляев и Виктор Корниенко. Я надеюсь, что Анатолий Лебедько пройдёт все этапы регистрации и тоже снимется.
Мало вероятно, что Татьяна Короткевич снимет свою кандидатуру. Она вызывает у меня чувство, может, не очень умной, но упорной и целенаправленной женщины. Мне кажется, что она — командный человек. Но скажу ещё раз: мне не хотелось бы давать оценку действиям людей.
— Как Вы расцениваете отказ Татьяны Короткевич снимать свою кандидатуру в пользу Николая Статкевича?
— Никак. Во-первых, я не трачу на это эмоции, а во-вторых, я никогда не отказываю людям в праве любить Беларусь, даже когда это расходится с моими представлениями о должном.
Посмотрим… Пока что Николай Статкевич и Татьяна Короткевич — не кандидаты в президенты. Может, её позиция изменится, и она использует свои пикеты для того, чтобы поддержать политзаключённых. Я пока что не буду оценивать её действия. Я не склонна обвинять людей в сотрудничестве с режимом только потому, что они думают как-то иначе, чем я. Может, у них красивые шаги будут впереди, и они нас ещё удивят. Я же не знаю.
— Татьяна не понимает, что у неё шансов ноль на победу, выступая перед полупустыми залами?
— Она появилась на политической арене месяц назад и у неё уже целый процент известности. Я думаю, её должно это воодушевлять.
— Марина, единственный способ что-то изменить — это оставить Лукашенко и Статкевича один на один, сделав властям очень «приятно». Вы будете уважать Лебедько, если он этого не сделает?
— Виктор, если искренне, мне безразличны эти движения. Мне сейчас всё равно, что они заявляют. Через месяц, возможно, это будет интереснее.
Кто бы знал, что Короткевич бродит по стране, если бы пресса не писала про это? А зачем пиарить Лукашенко в демократической прессе и взращивать страхи эти?! Он скажет какую-нибудь чушь — и все журналисты хватаются за неё, и начинают мусолить! Да плевать мне, что он сказал! Забудьте! Не упоминайте лишний раз! Я его вообще никогда не комментирую. Его «укрепляют» бесконечными упоминаниями, делают из него страшную непобедимую персону? Зачем!?
— Про Короткевич говорят везде, а результат активности общества номинальный. Парадоксально, но Статкевич больше делает в результате, сидя в заключении…!
— Это — правда! Николай — реальный боец. Все эти 20 лет, что я знаю его, половина демократической оппозиции работала против Статкевича, а не против недемократической власти.
«…КТО ЕСТЬ КТО В НАШЕЙ ОППОЗИЦИИ»
Спустя 2 дня после интервью, 6 июля, Марина Адамович разместила на странице в Фейсбуке письмо Николая Статкевича, датированное от 4 мая 2015 года. Напоследок привожу несколько фрагментов из текста:
«Увидеть в человеке, который 20 лет последовательно уничтожает оплоты независимости в обществе, гаранта этой независимости можно только с большого перепуга».
«Если лидеры европейских государств, которые воспринимаются олицетворением идеалов свободы, будут принимать руководителя белорусского режима, как легитимного президента, то для многих в нашей стране это будет доказательством, что эти идеалы, как и все остальные — чушь».
«Но никто из потенциальных кандидатов и не собирается организовывать действенный протест. В качестве «отмазки» используется жупел российского вооружённого вмешательства».
«Все без исключения альтернативные кандидаты готовы сыграть по правилам режима. Что говорить, если даже самый смелый из них ни разу не переступил границу (условно назовём её «бордюр») между административной и уголовной ответственностью за уличные акции. А про остальных и говорить нечего».
«И теперь участие в «выборах» только оппозиционных зиц-кандидатов делает перспективу легитимизации режима вполне реальной».
«Должен дополнить, что в таких условиях попытка некоторых организаций выдвинуть кандидатом автора этих строк пока выглядит более нравственной, чем имеющая практический эффект, альтернативой. Но отношение к ней и к другим избирательным стратегиям можно считать своеобразным тестом, который поможет белорусскому обществу понять, кто есть кто в нашей оппозиции. И, возможно, будет способствовать формированию в ней дееспособного ядра».
Виктор Никитенко, blogs.korrespondent.net